Но я не мог терпеть. Я плакал от боли.
И тогда ко мне подошёл волк с бакенбардами. Он был израненный, но по-прежнему гордый и величественный. Он взглянул в мои глаза, поймал мой взгляд и остался стоять и смотреть на меня.
Сразу же рядом с ним встала волчица. Она потянулась ко мне и лизнула меня в лоб. Она тоже была израненная, но это не мешало ей улыбаться.
Вокруг волка и волчицы бегали волчата — играли в догоняшки, боролись, в шутку охотились друг на друга.
Я смотрел на них, и это помогало мне немного — удерживало ци, делало её чуть более тяжёлой и неповоротливой.
Этой малости было достаточно, чтобы ци перестала выплёскиваться к золотому ядру.
— Потерпите ещё немного, молодой господин! Дед Радим уже идёт… — звучало где-то далеко. А рядом с волками на камешке сидела чёрная ящерка и смотрела на меня.
Она была маленькой, но я точно знал, что она вырастет.
— Что с ним? — раздался голос деда Радима.
— Ваш артефакт с собой? — спросил у него Мо Сянь.
— Откуда ты про него знаешь? — спросил дед Радим.
— Сейчас не время. Просто достаньте его и откройте!
Послышались какие-то звуки, и в следующий миг мне стало немного легче.
Волки и ящерка продолжали стоять рядом со мной, до тех пор, пока потоки тёмной ци не ослабли настолько, что я закрыл глаза и уснул.
Просто так уснул, посреди чиста поля. В тот самый момент, когда солнце показалось из-за горизонта.
И это было самое лучшее из того, что произошло со мной за последнее время.
Глава 23
Когда я открыл глаза, рядом со мной снова сидела Матрёна. Она, легко прикасаясь, протирала влажным полотенцем мне лицо. Даже скорее промокала. И едва я открыл глаза, она тут же подскочила и закричала:
— Мо Сянь, барин очнулся!
И тут же вернулась на своё место и снова начала протирать мне лицо. Только теперь её прикосновения были не такими лёгкими, в них было чуть больше ласки и порывистых движений.
Возможно, так получалось потому, что Матрёна плакала и смеялась одновременно.
— Барин! Владимир Дмитриевич, вы очнулись! — шептала она мне, а по её щекам текли слёзы.
Мне казалось, будь её воля, она кинулась бы мне на грудь, но, видимо, Мо Сянь строго настрого приказал ей этого не делать.
Я находился в той же комнате и на той же кровати, где очнулся в прошлый раз. И тогда тоже рядом со мной были Матрёна и Мо Сянь. Прям какое-то дежавю…
Что же случилось в тот раз? Ах, да! Было нападение чёрного колдуна. А в этот раз что? Помню праздник величания Рода, деревню, костёр… Я же был там… Как оказался тут?
Я хотел спросить у Матрёны, что случилось, но понял, что не могу разлепить губы, да и язык не шевелится.
Подошёл китаец и критически глянув на меня, взял руку и пощупал пульс. Потом пощупал пульс на другой руке. Оттянул мне веки, открыл мне рот и заглянул.
Удовлетворившись, он вынул у меня из головы и груди несколько иголок. А потом присел на край кровати и сказал мне с улыбкой:
— Молодой господин выздоравливает.
И не было никаких поклонов или расшаркиваний. Просто одна фраза: выздоравливает.
Оглядевшись, я прислушался к себе. Вроде ничего не болит. И вопросительно посмотрел на китайца:
— А что случилось-то?
— Молодой господин получил отравление чёрной ци, — с лёгким поклоном ответил Мо Сянь. — Сейчас всё хорошо.
Чёрная ци… Что-то в этом было знакомое…
И я вспомнил: две системы каналов. Внизу с золотым ядром, вверху — с чёрным. И чёрная ци выплёскивается в золотую.
От одного воспоминания меня скрутило и чуть не вырвало.
Матрёна тут же встрепенулась:
— Что с вами, барин? Опять приступ?
— Сколько я тут? — спросил я у Мо Сяня, проигнорировав причитания девушки, они меня слегка раздражали.
Вспомнилось, как она нападала на чужаков, кричала, чтобы они отстали от меня.
Теперь-то я понимал, что драка была бы в любом случае, независимо от того, влезла Матрёна или нет. Но всё равно, не дело женщине лезть в дела мужиков.
Драка…
Я вспомнил драку. Сначала с одним соперником, потом была магия и раскиданный праздничный костёр. Потом волки и семь противников. А потом была чернота. И никакой возможности проникнуть в неё, вспомнить, что именно произошло в этот момент.
— Вы семь дней были без сознания, молодой господин, — ответил китаец.
— Семь? — не поверил я.
— Семь! — подтвердила Матрёна. — Все синяки уже прошли, а вы всё никак не могли очнуться.
Я опять прислушался к себе.
Было как-то лениво. Надо же, семь дней без сознания. И тех чужаков тоже было семь. И трупов...
Так стоп!
— Я что их убил?! — воскликнул я, подскакивая на кровати.
Не то, чтобы меня шокировало, что я убил семерых. Я в своей жизни убил гораздо больше, и совестью не мучался. Но эти семеро — это было совсем другое дело! Я убил их, не прикасаясь! Можно сказать, высосал. Как какой-то вампир.
Ненавижу этих кровососов!
— Вы лишили их силы, молодой господин, — подтвердил Мо Сянь.
— Настолько лишил, что они превратились в высохшие мумии? — с усмешкой спросил я.
— Да, — подтвердил Мо Сянь. Потом он повернулся к Матрёне и сказал: — Принеси молодому господину суп, ему нужно набирать силы.
Матрёна поднялась с явной неохотой.
Я видел, что она не хочет уходить, но Мо Сянь глянул на неё, и она быстренько покинула комнату.
У меня даже создалось ощущение, что Матрёна побаивается китайца.
Когда она ушла, Мо Сянь выждал ещё немного, а потом негромко начал говорить:
— Молодой господин, пока вы были без сознания, я обследовал вас. И выяснил очень интересные и необычные вещи. Нужно ли об этом кому-то знать, это решите вы сами… Но я бы не советовал.
— Что за вещи? — поторопил я китайца.
— У вас две энергетических системы, — начал Мо Сянь.
— Я знаю об этом, — перебил я китайца, чтобы он не терял времени.
Китаец кивнул, что понял, и продолжил:
— У всех людей одна система. Я был очень удивлён, почему же у вас две? Как если бы в вашем теле находилось два человека.
У меня в душе всё похолодело. Неужели китаец понял, что я подселенец и сейчас проведёт ритуал изгнания подселенца. Но он продолжил:
— Я не понимал, как такое возможно. И пока вы были без сознания, исследовал обе системы. На самом деле родная система у вас одна — та, что с золотым ядром. И силы в ней нет. Это энергетическая система самого обычного человека. А вот вторая, та, которая с чёрным ядром… Тут всё очень интересно. Это демоническая система. Там ци даже вращается так же, как у демонов.
— Это что, я демон что ли? — с тревогой спросил я.
— У меня была мысль, что вы одержимы демоном, — признался Мо Сянь. — Но нет. В вашем теле одна душа, и золотое ядро отзывается на зов вашей души.
Мне сразу стало интересно, это как же он обследовал меня, пока я был без сознания, что даже про душу выяснил…
Но спрашивать об этом я сейчас не стал. Так мы уйдём в детали, а Матрёна вернётся в любой момент. Разговор придётся прервать. А после не известно, будет ли у Мо Сяня возможность без свидетелей рассказать мне о ядрах. И я согласен был с китайцем — не нужно, чтобы кто-то знал о моём внутреннем устройстве.
А потому я спросил:
— А что с чёрным ядром?
Китаец развёл руками и сказал:
— Могу только предположить, что это и есть благословение рода. Ну либо наследственный дар… Или ещё что-то, о чём я пока не знаю.
За фразу о наследственном даре я зацепился. Но тоже решил пока не отклоняться от разговора.
А Мо Сянь продолжал:
— Ваше чёрное ядро чувствует направленную на вас агрессивную ци и способно забирать её у носителя, — выпалил китаец главное. — Причём, чем сильнее будет становиться ядро, тем быстрее и легче оно будет отнимать энергию. У всех, кто обладает силой и проявит по отношению к вам агрессию. Ну либо если вы расцените это, как агрессию.
— Круто! — это всё, что я смог сказать.