— Тут ведь вот какое дело, Владимир Дмитриевич, — сказал он. — Когда ты в бою, нужно думать о бое. Иначе оглянуться не успеешь, как лишишься головы.
— Это-то понятно, но… — начал было я, однако старик перебил:
— А что «но»? Вот хочет человек тебя толкнуть? Разве это твоя проблема? Это его проблема. Он же хочет? А у тебя дело есть — вон, лопату в сугроб засунуть. А ты его пропусти! Позволь ему…
— Так он же меня толкнуть хочет! — я сделал акцент на слове «меня».
— А ты этого хочешь? Ну, чтобы он тебя толкнул? — глядя своими хитрыми глазками мне не то что в глаза — в душу, спросил дед Радим.
— Нет, не хочу, — уверенно ответил я.
— Ну так не подставляйся!
И я вспомнил, как дед Радим проходил через толпу — тут приостановится, тут отклонится, тут развернётся, тут присядет… Он просто делал своё дело — условно говоря, шёл сунуть лопату в сугроб, а парни которые хотели его толкнуть… Это были их проблемы, не его. Он реагировал на их выпады и занимался своим делом.
Осознав это, я завис.
— Вижу, Владимир Дмитриевич, вам кое-что осмыслить нужно, — дед Радим похлопал меня по плечу. — Идите в избу. Вон Дуня пошла к дому. Значит, скоро бабы обедать позовут.
Уходить не хотелось, хотелось повалять дурака вместе со всеми, но дед Радим строго глянул на меня:
— Хватит вам на сегодня! И так разворошили… — сказал он. — Завтра продолжим.
Мне не осталось ничего другого, как развернуться и потопать к воротам. Как-то было грустно. Уходить совсем не хотелось. Понятно, что ни в какую избу я не пойду, а отправлюсь в усадьбу. Тем более там завтрак Матрёна принесла. И чего я не позавтракал? Сейчас как-то силы все разом закончились…
Ушёл от тренировочной площадки я недалеко. Из тени ближайшего дома мне навстречу шагнул Мо Сянь.
Он сразу же соединил руки в кольцо и поклонился мне:
— Молодой господин.
От неожиданности я растерялся и спросил у него:
— И давно вы тут?
— Давно, — ответил Мо Сянь. — Я пришёл почти сразу же, как и молодой господин.
— А что не присоединился к тренировке? — спросил я.
На что Мо Сянь, снова соединив руки в кольцо, вежливо поклонился. Молча.
Ну и чёрт с ним! Я вообще уже хотел есть, а остальное — не мои проблемы.
И я пошагал по улице.
Китаец пошагал следом за мной.
А следом за нами лениво пошагали два мохнатых лопоухих пса. Они были похожи, как близнецы-братья.
Я уже прошёл мимо большой избы и подходил к воротам, когда на крыльцо вышла Бажена.
— Владимир Дмитриевич! — окликнула она меня. — Что ж вы мимо проходите! Щи готовы. И пироги испеклись. Пойдёмте с нами отобедаете!
Под ложечкой противно засосало, и я подумал: а почему, собственно, я должен идти в усадьбу? Я ж и тут поесть могу! Да заодно ещё с дедом Радимом поговорю о чём-нибудь. Он мужик умный. На некоторые вещи интересно смотрит. Да и про магию точно что-то знает. А то у меня по поводу магии в голове была полнейшая каша.
Я повернулся к китайцу и предложил:
— Как думаете, Мо Сянь, может, нам зайти, пообедать тут?
— Как скажете, — китаец снова поклонился.
Интересно, ещё только сутки прошли с того момента, как я оказался здесь, в этом мире. А было такое ощущение, что мне тут всё родное, особенно в деревне.
Возможно, это потому, что вчера мы вместе отбили атаку волколаков и лютых мертвецов.
Ну, ладно! Это они отбили! А ко мне отнеслись тепло, несмотря на мои косяки. И несмотря на смерти товарищей…
Я собрался с духом, и мы вместе с китайцем поднялись на крыльцо.
Бажена протянула полотенце.
— Вон там рукомойник, умойтесь да за стол.
Рукомойник стоял в стороне от крыльца, ближе к углу здания.
Я кивнул Мо Сяню, чтобы он взял полотенце, потому как его руки однозначно были чище моих.
Заканчивая умываться, я увидел, как по улице идут парни вместе с дедом Радимом.
В окружении молодых и крепких мужчин дед Радим не выглядел стариком, но вот вчера, когда я приходил сюда он еле ковылял.
Это было странно — вот такое его омоложение. Однако я, увидев раскрасневшиеся и улыбающиеся лица, и сам разулыбался.
Дождался парней и передал им полотенце, с удовольствием наблюдая, как они отфыркиваются от воды, как брызгают друг на друга, весело гогочут и продолжают валять дурака, только теперь как бы слегка, не бросая друг друга на землю.
Умывшись, так же со смехом парни отправились в избу. Ко мне подошёл Богдан, приобнял меня за плечи и сказал:
— Пойдём, барин! Перекусим, что там наши хозяюшки нам приготовили.
Когда мы вошли в избу, я сразу вспомнил вчерашние поминки. Стало как-то странно видеть улыбающиеся лица. И я, наклонившись к Богдану, негромко спросил:
— А Фёдора и других воинов похоронили что ли?
Богдан, нахмурившись, стёр с лица улыбку и пригладил свой чуб. Потом ответил:
— Завтра хоронить будем. Приходи, барин, попрощаться. Скажешь добрые слова им в дорогу. Чтобы Род осветил им путь сквозь тёмные миры до самого Источника.
— А где они сейчас? — спросил я, не успев подумать.
Богдан с удивлением глянул на меня и ответил:
— Так по своим домам. Близкие прощаются с ними.
Попытавшись как-то сгладить момент, я пробормотал:
— Так вроде траур, а тут все улыбаются.
Богдан с ещё большим удивлением посмотрел на меня.
— А зачем омрачать им путь нашими слезами? — спросил он и добавил: — Вы после кадетской школы какой-то странный вернулись. Сильно изменились. Как будто другой человек…
— Есть немного, — согласился я.
Знал бы Богдан, насколько он прав!
И чтобы как-то сгладить возникшую неловкость, я спросил:
— А во сколько завтра подойти?
Богдан глянул на меня и покачал головой.
— Вроде и понимаю, что про завтра спрашиваете. Но спрашиваете так, что не понятно.
— Я про часы, — пояснил я, лихорадочно пытаясь вспомнить, видел ли в этом мире хоть где-нибудь часы и понимая, что не видел.
Богдан почесал затылок.
— Так нет у нас часов! — ответил он. — Слыхал я от вашего батюшки про такую диковинку, но не видел ни разу.
Я облегчённо выдохнул, понимая, что ещё чуть-чуть, и мне пришлось бы рассказывать, кто я и как попал в это тело. А так хорошо, что такой предмет, как часы, в этом мире существует. Хоть объяснять не пришлось.
Тем временем женщины начали раздавать миски со щами. Пироги уже стояли на столе.
Миски-то ставили, но никто не торопился брать ложки. Все сидели и чего-то ждали.
Я тоже сидел и ждал.
Богдан наклонился ко мне и прошептал:
— Барин, обращение к Роду, как старший скажите… Все ждут.
— Не привыкли ещё Владимир Дмитриевич, — снисходительно сказала Дуня, которая оказалась рядом и слышала слова Богдана.
А я готов был провалиться сквозь землю, понимая, что понятия не имею, как эти обращения говорить.
Глава 12
Я поднялся и, пряча за торжественностью мандраж, сказал:
— Я сегодня сюда пришёл не как барин, а учиться. Я здесь сегодня младший из младших. Поэтому обращение к Роду пусть скажет тот, кого здесь все уважают и слушаются. Дед Радим…
Я видел: мужикам мои слова понравились. Но мне было немного не до этого — я был рад, что нашёл выход из создавшегося положения. Уж если мои расспросы про Фёдора и других погибших вызвали в ответ вопросы у Богдана, то что произошло бы, начни я нести околесицу, я даже представить не могу. А ведь по логике я должен знать все эти слова! Владелец тела ведь слышал их каждый день да в день по несколько раз… Ну почему мне не осталось его памяти?!
Дед Радим тем временем поднялся и поклонился мне.
И снова я отметил, что он помолодел со вчерашнего.
— Спасибо, Владимир Дмитриевич, за доверие, — сказал дед Радим.
Я кивнул, мол, говори!
Дед Радим взял в руки миску, и все тут же подняли свои миски со щами.
Я само собой присоединился ко всем.
— Великий Род! — начал дед Радим. — Благодарим тебя за то, что у нас есть эти щи и эти пироги. А также за то, что мы можем все вместе сидеть за одним столом!